В какой-то мере я это ощутил и тогда, осенью 1984 г. Алжирцы не возражали турецкому участнику коллоквиума Эрджуменду Курану, когда он оправдывал запоздалость поддержки Турцией алжирской революции принадлежностью его страны к блоку НАТО, вступить в который ее заставила, по его словам, «советская угроза».
Мне пришлось, в сущности, в одиночку с ним спорить, но соблюдая осторожность, ибо в Алжире очень силен комплекс по отношению к «сверхдержавам», помыкающим малыми странами. Поэтому пришлось не только протестовать, но также заверять собравшихся в нашем уважении к турецкому народу, кемалистской революции и особенно к Кемалю Ататюрку, при котором отношения СССР с Турцией были отличными. Все, в том числе Куран, остались довольные.
Алжирцы с интересом слушали мои ответы на вопросы англичанина Алистэра Хорна (автора самой объемистой, но и самой спорной англоязычной монографии «Дикая война за мир: Алжир, 1954—1962 гг.») и уже упоминавшийся Анни Рей-Гольдцигер. «Не потому ли запоздала советская помощь Алжиру,— спрашивали они,— что французские коммунисты хотели сначала совершить пролетарскую революцию во Франции?» Расчет был очень верен: националисты в Алжире давно упрекали алжирских коммунистов в ориентации, прежде всего на пролетарскую революцию во Франции. Я ответил, что не уполномочен отвечать за политику ФКП и что помощь СССР Алжиру поступала вовремя. Прогрессивный алжирский историк Талеб Бендиаб потом сказал мне: «Алистэр Хори не пользуется здесь никаким авторитетом. Его уже как-то высылали за клеветнические высказывания. Да и весь Алжир возмущен его оскорбительной по тону перепиской с нашим известным историком Мустафой Лашрафом, который оспаривал выпады Хорна против алжирцев».
Но так в Алжире думают далеко не все. Самый старшин, пожалуй, из алжирских историков Махфуд Каддаш, выходец из бедной семьи алжиро-турецкого происхождения, в юности — бунтарь, потом — участник движения за мир, близкий к коммунистам, ныне стоит на правоконсервативных позициях. И дело не в том, что он защитил диссертацию в Тулузе под руководством Ксавье Яконо, когда-то работавшего в Алжире французского профессора крайне правой ориентации, а в его постоянно выражаемом неприятии всего, что исходит от левых кругов и марксистов. Хотя, вполне возможно, за прошедшие годы Каддаш мог измениться. К тому же он наиболее значительный и серьезный, по весьма авторитетному мнению Шарля - Робера Ажерона, из работающих в Алжире историков. На коллоквиуме Каддаш не выступал, появился в самый последний день и скромно просидел все заседание где-то в углу, даже не подав голоса. Объясняется это, как мне сказали, тем, что Каддаш так и не стал «своим» ни для левых, ни для правых.
На коллоквиуме выступали, как уже отмечалось, не только исследователи, но и непосредственные участники революции. Самым видным из них был Ахмед Махсас, один из лидеров патриотического подполья 1947—1950 гг., узник французской тюрьмы в 1950— 1952 гг., после бегства из заключения — политэмигрант в Каире и организатор вооруженной борьбы внутри страны, с 1954 года — член «внешней делегации» ФНО, с 1956-го г. — член Национального совета алжирской революции, после обретения независимости — министр сельского хозяйства и аграрной реформы, после 1965 года — член Революционного совета, затем — вновь политэмигрант. Он был свидетелем подготовки и начала революции, знал всех ее погибших или эмигрировавших лидеров. На него смотрели с почтением, как на выходца из «тех пламенных лет». И он смотрел вокруг себя с чувством спокойного превосходства и, как мне показалось, с грустью. Мыслями он, очевидно, был там, в давно отгремевшей и уже невозвратимой эпохе, когда у него были власть, положение и престиж.
Тахед Шарье
Источник загранпаспорт киев.
Спонсор статьи: ремонт фотоаппаратов canon, курсы итальянского.
